Отношения с Западом приближаются к «часу Х»
Поделиться
Покой нам только снится — так, похоже, звучит главный неформальный лозунг 2022 года. Едва на задний план ушел кризис в Казахстане, как его место заняли две страшилки из последних недель прошлого года — грозящий увеличить число новых случаев ковида до астрономических значений штамм «Омикрон» и перспектива резкого обострения конфронтации с Западом.
Но вот в чем принципиальная разница между тремя этими кризисами. Буйство «Омикрона» — это природная стихия, о будущем размахе которой человек может только гадать. Процесс лавинообразного обрушения власти в Казахстане тоже начался неожиданно для большей части руководства республики. А вот в приближении наших отношений с Западу к «часу Х» неожиданности нет ни на грамм. Все пока идет в точном соответствии с расписанием, разработанным в Кремле.
Фото: kremlin.ru
Есть такая английская крылатая фраза — go through the motions. Она означает совершение всех положенных действий и движений, но без всякой надежды на то, что они дадут желаемый результат. Январские переговоры Москвы с Западом на трех площадках (диалог Рябков-Шерман в Женеве, диалог с НАТО, диалог на площадке ОБСЕ) — это с нашей стороны именно go through the motions. Во многих заявлениях российских официальных лиц прослеживается плохо скрываемое нетерпение. Мол, поговорили? Поговорили. Не получилось? Не получилось. Замечательно! Мы ничего другого и не ждали. Переходим поэтому к тому, что на самом деле может сработать — к пресловутому путинскому «плану B».
Сразу оговорюсь: пока этот план не запущен в действие. Мы находимся в середине очередной задержки. Российская дипломатия ожидает точного письменного ответа США на свои предложения, где все будет изложено по пунктам: что принимается (да, ради разнообразия теоретически может быть и такое), что отвергается с порога, а что может быть предметом для дальнейшего обсуждения. Но эта задержка, похоже, носит чисто технический характер. Заняв перед началом переговоров позиции «либо все наши требования принимаются, либо идите лесом» и «никакого затягивания», Москва четко заранее показала, что она не рассчитывает на «договоренность по хорошему».
«Нашему терпению пришел конец. Мы очень терпеливы, знаете, что мы долго запрягаем. Запрягали мы очень долго, вот сейчас уже пора нам ехать. Вот ждем, когда ямщик на той повозке ответит нам конкретно на наши предложения», — заявил Сергей Лавров сегодня на пресс-конференции. В переводе с дипломатического: давайте нам скорее вашу бумажонку! Нам невтерпеж заняться настоящим делом, а не этим вашим бесконечным переливанием из пустого в порожнее.
Ожидание этого «настоящего дела» действительно уже давно стало мучительным. Невозможно постоянно находится в состоянии перманентной неопределенности и подвешенности. Но в то же самое время я жду «настоящих дел» без всякого радостного предвкушения. Постоянного декларирования тезиса «наше дело правое» не достаточно для того, чтобы добиться успеха в политике (не важно — в международной или внутренней). Для успеха необходимы ресурсы, союзники и план, который может сработать. Официальная Москва ведет себя так, как будто все это у нее есть. Но вот на чем именно зиждется такая убежденность?
С союзниками в Европе у нас сейчас все очень туго. На пресс-конференции Лавров сделал еще целый ряд любопытных заявлений: «США и НАТО препятствуют попыткам Европейского Союза добиться автономии в вопросах безопасности». Согласен, препятствуют. Но вот не помогаем ли мы США и НАТО в этом занятии? Не слишком ли быстро мы «потеряли терпение»?
Еще в начале осени прошлого года ни о какой судьбоносной конфронтации с Западом из-за расширения НАТО не было и речи. Но внезапно все с нашей стороны изменилось самым радикальным образом. Сейчас вопрос ставится так: или пан, или пропал. На мой взгляд, такой решительный и не до конца понятный разворот сюжета — почему наше терпение кончилось именно сейчас, а не шесть лет назад? — способствует нашей изоляции в Европе.
Если водолаз всплывает с большой глубины слишком быстро, у него может случиться декомпрессия. Сейчас, как мне кажется, мы наблюдаем политическую декомпрессию. В период прошлых боданий с НАТО из-за военной инфраструктуры в старом свете в 70-80-ые годы у СССР был такой сильный союзник как мощное антивоенное движение в странах, которые являлись и по-прежнему являются союзниками США. Сейчас ничего похожего не наблюдается. Общественное мнение в Европе консолидировано на антироссийских позициях. И я считаю, что мы внесли свой очень весомый вклад в эту консолидацию. В плане подталкивания Швеции и Финляндии в сторону Североатлантического альянса Москва сделала ничуть не меньше, чем Вашингтон.
Кто там у нас еще просматривается из надежных союзников? Белоруссия? Ну-ну, в самой фразе «Лукашенко — надежный союзник» содержится глубокое внутреннее противоречие. Казахстан? Разглагольствующий сейчас о «понимании важности союзнических отношений с Российской Федерации» новый министр информации республики Аскар Умаров — это сам по себе ответ на вопрос о том, насколько глубокими являются эти отношения. Да и не того калибра эти страны, при всем моем к ним глубочайшем уважении.
Единственный потенциальный серьезный партнер России в плане противостояния с Западом — это Китай. Объявив о переговорах Путина в Пекине уже в начале февраля, Лавров сделал заявку на очень серьезную интригу. Но пока никаких признаков того, что Россия и Китай ведут многоходовку с Западом, действуя «в концерте», не наблюдается. Вместо этого мы пока видим «полет параллельными курсами», сопряженный с постоянным выражением взаимного почтения, уважения и моральной поддержки.
Конечно, в каком-то смысле это хорошо — то, что мы не видим, какие именно козыри находятся в руках Путина. Кто предупрежден — тот вооружен. Кто предупредил — тот разоружился. Но вот чего лично мне сильно не хватает, так это уверенности в том, что в наших руках действительно находятся сильные козыри, способные обеспечить достижение стратегических целей Москвы. ВВП настолько поднял ставки в игре, что блеф — это уже не вариант.
